Владелец оружейной компании «Царь-пушка» Владислав Лобаев стреляет из винтовки собственной конструкции по мишени с дистанции 2,3 км. Из пяти выстрелов трижды попадает в цель. Редкая кучность.
Вообще-то Лобаев по образованию философ — в середине 1990-х он защитил в МГУ диссертацию о воззрениях лютеранского теолога Рудольфа Бультмана. Параллельно Лобаев работал заместителем директора сыскного бюро «Алекс», от которого в 1996-м съездил на стажировку в США. Из Штатов Лобаев вернулся фанатом бенчреста — стрельбы на дальние расстояния. Стал занимать призовые места в чемпионатах, создал сборную, начал вникать в технологии оружейного дела. В итоге получил единственную в России лицензию на серийный выпуск снайперских винтовок. Побегать, конечно, пришлось, но помогло, что в силовых ведомствах призера международных соревнований знали.
Сегодня в цехах компании в Тарусе (Калужская область) работает 15 человек. По словам Лобаева, это одно из крупнейших производств дальнобойных винтовок в мире. Масштаб вынужденный: из-за сложностей с покупкой стволов, затворов и лож, «Царь-пушке» приходится самой выпускать все компоненты. Винтовки Лобаев делает только на заказ — и частным лицам (охотничьи), и силовым структурам. Оговорить можно все — от калибра до длины ствола. В прошлом году Лобаев выпустил больше 80 «стволов» на 20 млн рублей, в этом году рассчитывает продать оружия как минимум на $1 млн: спрос восстанавливается.
— Услышав о вас, любой человек удивится: разве можно прийти с улицы и получить разрешение создать оружейный завод? Почему разрешили именно вам?
— Нас, Национальную ассоциацию бенчреста, знали и в Министерстве обороны, и во внутренних войсках, и в службе охраны президента. Везде интересовались нашими спортивными результатами. И все-таки не думайте, что все было легко: обивать пороги пришлось почти три года.
— Вы же капитан российской сборной?
— И еще делегат от России во Всемирной федерации бенчреста.
— Больше помогло получить разрешение то, что вы известный спортсмен, или то, что вы конструктор оружия?
— Несколько факторов сошлись: и спортивные результаты, и опыт производства. Чиновники поняли важность развития совершенно нового для России направления — выпуска оружия с гораздо большей кучностью стрельбы, чем обычные снайперские винтовки.
— А каков был ваш лучший результат как спортсмена?
— Вот он висит [показывает на мишень на стене кабинета: все пробоины можно закрыть ладонью, а одна — точно в «десятке»]. Это национальный рекорд Австралии по кучности стрельбы на 1000 ярдов, примерно на 914 м. 2003 год.
— Чем же вооружались российские снайперы до того, как появилась ваша винтовка?
— Они и сейчас вооружаются в основном импортными образцами, но кое-кто переходит на наши СВЛ [снайперская/специальная винтовка Лобаева].
— Ваше первое знакомство со снайпингом произошло, как я понимаю, во времена работы в сыскном бюро «Алекс»?
— После университета английский язык я знал хорошо, и мой друг позвал в бюро заниматься международными связями. А во время командировки во Флориду меня свели с членом их, по-нашему говоря, «майамской думы», отвечавшим за работу с правоохранительными органами. Он и предложил, пока я там, пройти стажировку. И я попал в руки очень известного снайпера Майка Престона. Несколько лет подряд ездил на месячные, двухмесячные стажировки, стрелял из снайперских винтовок на базе Remington-700, из MacMillan 50-го калибра… Я захотел заниматься спортом, о котором никто в России не знал. Потом через интернет собрал группу, в основном из московских предпринимателей, у которых было личное оружие. Мы стали проводить соревнования, нас начали приглашать в Австралию, США. Тренировались мы за собственные деньги, на западном оружии, и в какой-то момент стало понятно, что этот спорт в России умрет. Потому что постепенно начались запреты Госдепа на вывоз из Штатов оружия и компонентов. А в бенчресте, как в автогонках, очень важно, на какой машине ездишь. Твоя винтовка должна быть по крайней мере на уровне тех, кто борется в первой десятке.
— И у вас появилась идея создать собственное производство?
— На супершуте в штате Огайо — это крупнейшие соревнования по бенчресту в США — меня познакомили со Спиди Гонсалесом. Он спросил о моих планах на жизнь, а я признался, что хотел бы освоить производство. И вдруг он пригласил к себе. После обучения у него я уже не мог представить, что буду заниматься чем-то другим.
— Его производство можно сравнить с вашим по площадям, по объему продукции?
— У него намного меньше. Мы делаем все, кроме спускового механизма, потому что пока только его и можно вывозить из Штатов. Как только начнутся проблемы и с ним, начнем делать. В общем даже в США, на самом развитом оружейном рынке, нет такого предприятия, как наше. Это очень сильно нас тормозит по сравнению с заокеанскими коллегами, но в России по-другому нельзя: нужна автономность на случай глобальных катаклизмов.
— Следующая ваша стажировка была у Клэя Спенсера.
— У Спенсера более узкая специализация — чисто ствольное производство. Спиди дал общее направление, научил конструированию, а у Клэя я купил оборудование.
— А откуда у вас взялись средства?
— Частные займы.
— И кредиты?
— Я не знаю ни одного случая, чтобы человек пошел в банк на старте бизнеса и получил деньги. Можно сказать, что друзья были моими бизнес-ангелами, но это были просто кредиты, никто не претендовал на долю в бизнесе. Кто-то взял проценты, кто-то процентов не требовал. В 99% таких случаев это были друзья, которые занимаются бенчрестом.
— Сколько же вы вложили?
— Примерно $2-3 млн. Первые два года мы арендовали 100 кв. м на Подольском электромеханическом заводе, а тем временем выкупили землю в Тарусе, отремонтировали помещения и в 2007 году переехали сюда, на 1700 кв. м. Учитывая площадь склада, композитного цеха, это немного.
— Кроме того, что вы предприниматель, вы еще и конструктор. Этому вы тоже научились в Штатах?
— Первую свою винтовку я сделал там для себя, когда Спиди разрешил собрать на своем оборудовании оружие для нашей сборной к чемпионату 2005 года. В команде было шесть человек, и я для всех сделал винтовки классической конструкции. Моими они были только по исполнению. С одной из них наш стрелок взял серебряную медаль.
— Тогда в чем отличие ваших винтовок, например, от 6PPC Гонсалеса?
— По тактико-техническим характеристикам различий нет. По кучности боя наши винтовки не уступают изделиям моего учителя. И все-таки у нас совершенно оригинальная затворная группа. Она разработана с учетом нашего оборудования. Было бы другое оборудование — была бы другая группа. Наша винтовка позволяет уверенно работать на дистанции до 2-2,5 км. В Европе оружия такого класса нет. В 2008 году на чемпионате Европы с нашими винтовками было взято две золотые медали. Европейцы были в шоке.
— Вы уже расплатились с долгами?
— Остались мелочи какие-то. Выручка была в прошлом году около 20 млн рублей. И если в прошлом году мы выпустили 80 винтовок, то в нынешнем планируем выйти на 150-200 штук. Расширяем производство, будем нанимать людей. Примерно $500 000 я вернул за счет производства, но пришлось продать две московские квартиры.
— Наверное, теперь вам проще брать кредиты? Например, под залог оборудования?
— Ошибаетесь. Отсутствие доступных кредитов — это наш главный барьер. В прошлом году мы поставляли одной силовой структуре партию винтовок: заключили контракт с очень жесткими сроками, около двух месяцев, получили 30% предоплаты, пошли по банкам и везде получили отказ. Почему? Они говорят: ваш заказчик— государственная контора, и, если ваш контракт сорвется, мы никогда своих денег не увидим. Выясняется, что для кредита госконтракт— не преимущество, а «отягчающее обстоятельство». Мы бы и рады были заложить, например, здания и оборудование, но потеряли бы на подготовке документов, оценке не меньше месяца. Пришлось крутиться на внутренних ресурсах.
— У вас каких заказов больше, от госструктур или на охотничье оружие?
— До кризиса было 70% гражданского оружия и 30% для силовых структур. Сейчас 70% от силового блока.
— Зарубежные покупатели интересуются?
— В этом году экспортный интерес больше обычного. Например, крупнейшая в Казахстане сеть оружейных магазинов заказала большую партию с предоплатой 100%. У нас это редкость. До этого экспортировали в Белоруссию. Покупатели из арабских стран интересуются.
— На вашем оборудовании вы можете сделать винтовку под патрон заказчика, под любые его требования. Это значит, что каждая новая винтовка отличается от предыдущей?
— Мы стараемся уйти от этого. Раньше специализировались на штучном оружии, но это возможно, когда есть кооперация. Ее нет, и мы переходим от кастомизации к серийности.
— А в чем разница между гражданским вариантом и специализированным?
— Снайперский вариант подразумевает крепление специальной оптики, тепловизионных прицелов…
— Значит, различия непринципиальные?
— Нет. Кучность та же самая. Разница только в том, что гражданская винтовка сертифицируется, а для спецподразделений сертификаты не нужны: если результаты испытаний устраивают, они покупают.
— И любой человек с охотничьим билетом может прийти и купить гражданский вариант вашей винтовки?
— Любой.
Комментариев нет:
Отправить комментарий